Особенности поведения собак при установлении и поддержании взаимодействий с людьми
Собак в целом мы понимаем лучше, чем кошек (хотя ошибаемся в интерпретации их мотивации и эмоциональных состояний так же много). Эволюционно собаки происходят от вида, который жил в группе (Miklósi, 2015). А что нужно для жизни в группе? Необходимо понимать намерения других индивидов, уметь выражать собственные намерения, а также формировать сложные поведенческие стратегии улаживания конфликтов. Есть такая гипотеза, что в ходе эволюции положительные эмоции появились в качестве средства для поддержания отношений в группе. То есть у тех видов животных, которые живут в сложно-структурированных группах, позитивные, достаточно богатые положительные эмоции и различные стратегии «примирения после конфликтов» являются средством, скрепляющим индивидов в этой группе. Между индивидами формируются и поддерживаются длительные эмоциональные узы (bonds). Эмоции проявляются в целом ряде внешних форм экспрессивного поведения — как визуального, так и акустического. У собак, как правило, люди хорошо интерпретируют агрессию по акустическим характеристикам (лай, рычание и т. п.), но не отличают ее от игрового поведения, если им доступны только визуальные сигналы (например, виляние хвоста, мимика). Маленькие дети и неопытные во взаимодействиях с собаками люди при интерпретации их мотивации и объяснении поведения смотрят преимущественно на морду, игнорируя другие внешние признаки — движения, позы. Ошибки людей обусловлены несколько отличающимися мимическими и поведенческими проявлениями эмоций у псовых и приматов, эволюционными потомками которых мы являемся. Примером является «улыбка» собак — растянутые кончики губ, обнажающие более или менее язык и зубы. Когда собаке что-то не нравится, у нее активно задействована мимика. Например, она показывает зубы либо широко открывает рот с высунутым языком, «улыбается». Не придавая значения положению ушей, тонусу тела, движению хвоста и т. п., мы часто ошибаемся, не отличая мимику, предупреждающую о намерении броситься в атаку, и мимику, выражающую приглашение к игре (Федорович, 2016).
Как и в случае с кошками, формы межвидовой коммуникации собак, которые направлены на поддержание контактов с людьми, — это, как правило, элементы характерного для этого биологического вида аффилиативного поведения (в том числе взгляд, прикасания, обнюхивания, помахивание хвостом, припадание на лапах и т. п.). Основной функцией аффилиативного поведения является обеспечить такую коммуникацию, чтобы в группе было «все стабильно». И очень часто низкоранговые индивиды живут дольше, спокойнее и здоровее, чем высокоранговые (что показано на разных группах животных, не только на собаках). Главное, чтобы было понятно, что делать в той или иной ситуации, а также понятно (предсказуемо), как на твои действия будет реагировать тот или иной индивид. Поэтому, если в группе случается что-то непредвиденное (кто-то на кого-то напал), сразу же включаются действия, призванные «вернуть все на место» или прояснить намерения других индивидов. Одним их таких действий является так называемое «постконфликтное поведение», или примирение, описанное для приматов Франсом де Ваалем (де Вааль, 2019). У домашних собак, как и у других животных, ведущих групповой образ жизни, тоже есть много форм постконфликтного примирения. Например, когда мы ругаемся на собаку, она может начать лизать нашу руку. Либо, когда мы ругаемся, собака, отводя назад уши и растягивая рот «в улыбке», плотно прижимается к полу. Весь интернет пестрит картинками, как собакам хорошо живется в доме, но при этом демонстрируются фотографии собак, изо всех сил старающихся «примирить» хозяина. Многие сигналы «примирения» собак (Ругос, 2008) используются хозяевами для проективных описаний, используемых в семейных сценариях.
Как это ни удивительно, но, в отличие от нас, собаки, выращенные в кругу семьи, в городской квартире и хорошо «социализированные» к людям, будут хорошо читать по выражению нашего лица наши намерения и уметь управлять нашим поведением. Отчасти это объясняется тем, что у собак нет возможности размышлять о том, любят ли их, преданы ли им и как сильно к ним привязаны, они «читают» поведение и наши намерения и эмоции в ситуации «здесь и теперь». Собака очень внимательна к направлению нашего взгляда, к установлению контакта глазами. Она может определить, на какое место или объект смотрит хозяин, и быстро сориентироваться, как себя вести (Miklósi, 2015). Семейные собаки могут реагировать на малейшие изменения мимики быстрее и внимательнее, чем мы сами. Мой любимый пример: экспериментаторы просили хозяев сказать собаке, что нельзя есть печенье, после чего хозяева выходили из комнаты. Когда они возвращались, им либо говорили правду (собака съела печенье / не съела печенье — для этого лакомство убирали со стола), либо дезинформировали (собака съела печенье / не съела печенье). Поведение собаки — принимала ли она позу «примирения» — зависело от того, что говорили хозяину, а не что делала на самом деле собака. Собаки успевали среагировать на изменение мимики — поднятие бровей и т. п. — хозяина, даже если он не отдавал себе в этом отчета.
В ситуациях неопределенности собаки «делегируют» нам принимать решение. Например, когда вы гуляете с собакой, вам надо пойти либо налево, либо направо. Собака остановится на этом перекрестке, на вас взглянет и пойдет туда, куда вы посмотрите. В одном из экспериментов, когда собаки оставались одни в комнате (по аналогии с тестом Эйнсворт, хозяин уходил из комнаты, оставляя собаку одну, а затем в комнату входил незнакомец), те животные больше всего скулили, скребли дверь и проявляли другие признаки стресса, хозяева которых при соответствующем тестировании набрали больше баллов по шкале «невротизм». После того, как хозяин возвращался, более интенсивно искали пространственной близости (что интерпретировалось их хозяевами как «привязанность») опять же собаки «невротических хозяев» — тех, кто больше всего отдавал невербальных и вербальных команд (Rehn et al., 2014). Собаки уверенных в себе хозяев были, если интерпретировать с человеческой точки зрения, менее «привязанными» (а на самом деле причиной этого было более уверенное и последовательное поведение их хозяев).
Для собак важно понимать, что они включены в группу. И они постоянно проверяют это. При правильном выращивании и дрессировке собаки готовы делать то, что хотят их хозяева, и получать за это подтверждения в поддержании предсказуемых для них отношений.
Как я уже говорила, формы аффилиативного поведения, которые демонстрируют нам собаки, в целом понятны и воспринимаются нами «по умолчанию» как установление и поддержание позитивных взаимодействий. Один из наиболее важных для нас знаков, помимо поддержания пространственной близости, — тактильный контакт. Мы, люди, как и многие приматы, в норме успокаиваемся, когда гладим друг друга, прижимаемся друг к другу. Однако у собак роль тактильного контакта при поддержании эмоциональных связей не столь велика. Для нас очень важно гладить собаку, однако многие не хотят (не могут) поверить, что семейные собаки в целом терпят, когда их гладят люди. Мы их «переглаживаем» (Serpell, 2007). В аффилиативном поведении ни собак, ни, кстати, кошек нет широкого пространства для тактильных контактов. Индивиды, имеющие «дружеские» связи, могут спать вместе, прижавшись друг к другу. Кроме этого, кошки и собаки вылизывают друг друга.
Собаки больше, чем кошки, подходят экстравертам. Потому что хорошо социализированная собака требует от нас каких-то внешних экспрессивных действий: говорить, взмахивать руками, вести себя более активно при взаимодействиях с ней. Если мы этого не делаем, собака начинает нас провоцировать. Например, мы устали, сидим, читаем книжку. Собака привлекает внимание: будет долго смотреть в лицо, подключит вокализацию (подскуливание), может подойти вплотную, положить лапу на колени, поддеть мордой ладонь. То есть постоянная проверка: «Все так, как я предполагаю?». И если мы начинаем вести себя странно, то кошка начинает тереться о наши ноги, а собака поддевать нас носом или провоцировать на какие-то другие привычные ей действия.
Надо понимать, что мы содержим питомцев только благодаря тому, что современным городским жителям характерно антропоморфное атрибутирование нашим питомцам человеческих качеств. Без атрибуции домашним питомцам человеческих качеств проективные механизмы не работают. Собственно говоря, большинство современных горожан не заводило и не содержало бы кошек и собак, если бы этот механизм не работал. Примеров этому множество. Хозяевам Д П часто не нравится, когда поведение их собаки может быть проинтерпретировано как дружелюбие к другим людям. Преданность, в представлении хозяев собак, должна проявляться в их безоглядной готовности защищать своих хозяев. Хозяевам очень трудно смириться с тем, что нормально выращенная собака маленького размера не будет нападать на более старшую и крупную собаку, а попытается выказать ей почтение. Есть дикие с точки зрения здравого смысла случаи. В моей практике встретился случай, когда хозяин — одинокий мужчина — усыпил подращенного щенка ротвейлера, когда тот раз за разом «радостно» приветствовал ветеринарного врача, после чего неизменно падая на спину.
Во многом благодаря антропоморфному атрибутированию животным-компаньонам нравственных императивов, эмоций и чувств, испытываемых людьми при привязанности друг к другу, становится возможным встраивание ДП в систему эмоциональных взаимодействий членов семьи. Основной функцией ДП, как уже говорилось, становится триангуляция взаимодействий членов семьи, прежде всего супругов, между собой, а также родителей/родителя и детей. Я часто слышу о таких ситуациях от своих коллег — дрессировщиков. Например, жили-поживали муж, жена и собака. Прекрасная собака, хлопот никаких (со слов) не доставляет, все ее любят. Муж умирает, жена тут же отдает собаку. На все уговоры отвечает: «я с ней перестала справляться». Или, например, живут муж, жена, собака. Собака старая, очень больная. Супруги, вопреки совету врача ее усыпить, так как она страдает, тянут ее, покупают памперсы, лекарства, тратят много денег на визиты врачей и т. д. Застилают свою кровать пластиком, так как собака спит с ними, а мочу уже не удерживает. Собака умирает, через два-три месяца супруги разводятся. В американском исследовании, которое должно было найти ответ, какие факторы приводят к тому, что взятых из приюта собак не отдают обратно, было показано, что такой фактор, как «собака спит в кровати хозяина», положительно коррелирует с тем, что собаку не возвращают. По своей надежности фактор «спит в кровати» превосходил такие факторы, как возраст, пол и порода собаки. Однако это другая тема — тема триангуляции ДП и взаимодействий между супругами, которую мы затрагивали в ряде работ (Варга, Федорович, 2009, 2010, 2018; Федорович, Емельянова, 2014).